…как сидела спиной к дровяной печке и учила английский, гадая, почему мне ничего не стоит объяснить Е=mc ², но не дается герундий. Я написала сообщение Соф: «Это порода собак?», когда вошел Грей, сразу заполнив собой всю кухню. Стол задрожал, когда дед подошел к чайнику, что-то воодушевленно напевая себе под нос.

Передо мной со стуком поставили кружку. Грей, присев на край стола, зашуршал газетой. Я машинально отпила чаю и вздрогнула, когда огромная ручища с размаху легла на страницы учебника.

– Слушай, пигалица, – сказал дед, – давай покатаемся.

Я заикнулась о завтрашней контрольной, но Грей твердой рукой вывел меня в сад. Я прижималась к окну, когда мы на полной скорости летели по ухабистой дороге из Холкси, радуясь, что вырвались из дому.

– Знаешь, я тебя так катал, когда ты была маленькая. Мы ездили по всему побережью, туда-сюда. Ты переставала плакать и смотрела на меня, наверное, думая: «Слышь, старикан, а куда это мы едем?» Нед ненавидел, когда его катали, но мы с тобой, малышка, ездили к морю. Иногда я болтал с тобой, будто ты уже все понимала, а иногда мы включали музыку или ехали в тишине, как сейчас. Как нам больше хотелось, так и делали, пигалица.

Дед оглянулся на меня.

– Ты хочешь сказать… – Я притворилась, что думаю, – что ты не знаешь, куда мы едем?

Грей захохотал – оглушительно гулко.

– Метафорически?

– Водительски.

– А куда ты хочешь? – спросил Грей. – Это тебе подарок – бегство от реальности на один день. Я только шофер, мир – твоя устрица.

С ощущением дежавю я взглянула на приборную панель.

– Наша устрица – бензина примерно на пятнадцать миль.

– Тогда за устрицами, – засмеялся дед, включая сигнал.

Для устриц было слишком холодно, поэтому мы ели жареную картошку в бумажных пакетах, облитую уксусом, причем ели в машине, глядя на волны сквозь туман. Ветер превращал море в пену.

Дома дед сразу ушел спать, хотя было всего шесть часов вечера.

– Все эти разговоры чертовски утомляют, – сказал он, звучно поцеловав меня в макушку.

На следующий день я снова сидела за кухонным столом, сражаясь с прилагательными. Грей ерошил мои волосы своей ручищей всякий раз, когда проходил мимо, и ставил тушиться мясо, чтобы составить мне компанию. Мы включили радио на статические помехи и подпевали без музыки. Мы были счастливы.

Тик-так…

Тик…

Так…

От тиканья часов я будто очнулась на чердаке «Книжного амбара» – и отпустила воспоминания. Посвятив улыбку памяти деда, катавшего меня по побережью, я перестала жить прошлым.

Я выложила дневники на полку. «Книжный амбар» – самое подходящее место для секретов Грея. Может, кто-нибудь попытается купить дневники или они бесследно исчезнут сами по себе. Пряча их за книжками в мягких обложках, я вроде бы услышала «мяу» и краем глаза заметила что-то ярко-рыжее, опрометью несущееся через Вселенную.

Время сочилось у меня сквозь пальцы.

Неверная дата в имейте и кот, которого не должно существовать. Капсула времени, которую мы нашли на дереве пять лет назад, и парень, подаривший мне лето. Лучшая подруга из пятидесятых и родной брат из семидесятых. Папа, который то появляется, то исчезает, и мама, которую я никогда не знала.

И Грей. Грей, при мысли о котором мне до сих пор больно. Грей, по которому я всегда буду тосковать. Грей, кого я всегда могу снова найти.

Вот что означает кого-то любить. Вот что означает по кому-то скорбеть. Это немного похоже на черную дыру.

И немного похоже на бесконечность.

Когда я спустилась, Нед ждал меня у письменного стола, листая книгу и пристукивая ногой в такт неслышимому ритму. Он сфотографировал меня, когда я подходила. Его лицо за фотоаппаратом – сплошь нос и подведенные глаза. Мой чокнутый старший брат.

– Привет, Гротс. Все ждут снаружи, – сообщил он. – Ты идешь?

– После вас, – сказала я ему.

Он пошел к двери в развевающемся плаще. На крыльце я минуту постояла, привыкая к свету, а когда смогла наконец что-то разглядеть после полумрака магазина, все набились в «жука» через единственную дверь, которая нормально открывалась. Нед перелез на пассажирское сиденье, Соф, вся в сверкавших пайетках, скользнула на заднее, где уже сидел Томас, который извернулся и махал через заднее стекло. У нас остается еще один день.

Папа терпеливо ждал у машины в голубых, как небо, кедах.

Я медлила, покачиваясь на носках на краешке ступеньки, затаив дыхание при виде разворачивавшегося передо мной будущего: доехать до пляжа, высыпать пепел в море, проститься, вернуться домой, разжечь большой костер, написать эссе… Томас высунул голову в окно.

– Го! – закричал он. – Поторопись, ты все пропустишь!

Он прав. Не хочу больше ждать ни секунды. Я шагнула с крыльца, и сердце наполнилось желтым светом, потому что все начиналось сейчас.

∞

Возьмите листок. На одной стороне напишите: «Чтобы узнать секрет вечного движения, переверни». На обратной стороне напишите: «Чтобы узнать секрет вечного движения, переверни».

Читайте написанное и следуйте инструкции. И – не останавливайтесь.

Выражения признательности

Памяти моей бабушки Эйлин Рейтер. В первую очередь эта книга – признание в любви моей семье (которая прочитает и скажет: «Ничего такого вовсе и не было»): моим родителям Майку Хэпгуду и Пенни Рейтер, моей сестре Элли Рейтер, брату Уиллу Хэпгуду и всем Родным и Знакомым Кролика (в особенности Марте Сэмпайр).

Тысяча сердец, исполненных благодарности, моему замечательному агенту и другу Джемме Купер из агентства «Бент», изменившей мою жизнь просто и гениально. Ее наставления, профессиональные знания и жизнерадостность перевернули мое творчество и меня саму. Спасибо блестящим литераторам из «Тим Купер», лучшим во Вселенной агентам-посредникам и внештатным сотрудникам по отбору перспективных изданий для публикации («А давайте это так издадим, ну так издадим…»), которые трудились как пчелы, продвигая роман, и совсем немного повозмущались моим «картофельным» немецким. Все-таки я glucklich [34] !

Спасибо редактору Конни Цу из «Роринг бук пресс», которая снисходительно разрешила мне критиковать англицизмы и цепляться к запятым, а сама тихо-мирно переделала книгу, сделав ее такой смелой и яркой, как я и мечтать не смела. Спасибо Элизабет Кларк, удивительно верно запечатлевшей мир Готти на обложке американского издания. Спасибо Кристи Радвиловиц за прекрасные иллюстрации и всему издательству, сказавшему: «Я-а!» странному английскому роману небольшого объема, полному веллингтонов [35] , викариев и мороженого в вафельных рожках.

Второй мой редактор в Великобритании (тут как с мартини: двое – идеальная компания) Рейчел Петти сосватала меня Джуди Блум и под бокал вина уговорила увековечить в печати былые дни купаний нагишом. Спасибо Рейчел Вейл за прекрасную обложку и всему «Макмиллан чилдрен букс» за безудержный энтузиазм.

Ковен! Даже не пробуйте идти в дремучий лес писательства без ковена. Спасибо Джессике Элкотт, которая присылала длиннющие имейлы (кроме шуток, уже давно изобрели клавишу «стереть» – крутая, кстати, штука), то и дело поднимая меня на смех. Спасибо Мари Макфарлан, которая любезно прочитала три первые главы романа и не прониклась отвращением, а в нужные моменты цитировала Бэтмена. Спасибо Элвину Гамильтону, бок о бок сидевшему со мной в окопах редактуры, и Джону Уоррендеру, который делал то же самое, только скрепя сердце. Ну и ладно.

За беззастенчиво позаимствованные имена спасибо Бим Эдеванми, Мегуми Ямазаки и Майе Рэй Оппенгеймер. Спасибо непревзойденным Стейси Крофт и А. Дж. Грейнджер за книги, Кэрис Стэйнтон – за уроки писательского мастерства, Женевьеве Герр за то, что отправила меня к Джемме, и Саре О’Коннор за ускоренный курс написания новелл. За консультации в области физики и ликвидацию пробелов в пространственно-временнóм континууме спасибо Джорджине Хэнретти и доктору наук Люку Хэнретти (все ошибки в основном мои). Спасибо конвенции молодых авторов, команде британских «Молодых послов мира» и книжным блогерам. Спасибо Тому Карлтону за все. За сиденье на рукописи при малейшей возможности – респект моему коту Стэнли.